Во всём виновата
Название: Долина смертной тени
Визуальная работа: № 14, автор Once was a boy named Harry
Работа
Автор: КП
Пейринг/Персонажи: Гарри Поттер, Волдеморт, Луна Лавгуд, Драко Малфой
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Жанр: драма
Размер: 4060 слов
Краткое содержание: Гарри нашёл его на заброшенном полигоне за Хогсберри. Наверное, это было смешно: гоняться за Риддлом по всей Британии, не зная ни сна, ни отдыха, чтобы в конце концов отыскать его именно там.
Примечание/Предупреждения: немагическое АУ со сдвигом таймлайна ближе к сегодняшнему дню (который тоже АУ), насилие, убийство в кадре
Ссылка на скачивание: .docx | .epub | .fb2 | .txt
читать дальше
Гарри нашёл его на заброшенном полигоне за Хогсберри. Наверное, это было смешно: гоняться за Риддлом по всей Британии, не зная ни сна, ни отдыха, чтобы в конце концов отыскать его там, где не так давно отрабатывал боевые навыки.
Где они оба отрабатывали боевые навыки, пусть и в разное время.
Если бы Гарри знал заранее, что так обернётся, ушёл бы в другое место, ей-богу. Каждый второй считал своим долгом доложить новобранцу Поттеру, что он ужасно напоминает молодого Риддла, вылитый буквально, нет-нет, не внешне, конечно, но знаешь, Гарри, голову ты так же держишь. Он даже понимал, какая религия мешала им всем засунуть эти сравнения в задницу: они были слишком военными, Риддл для них был прежде всего крутой солдат, гордость и педагогическая победа. А что он творил там, за пределами тренировочного лагеря, их интересовало в последнюю очередь.
То есть они, конечно, осуждали. Жалели, что такой талантливый парень все свои таланты просадил на ерунду. Так и говорили: «просадил на ерунду». Жизни родителей Гарри — это, значит, ерунда. Ужасно досадно, что Риддл отвлёкся от своей блестящей военной карьеры на то, чтобы убить этих двоих неудачников.
Когда после первого года обучения Гарри твёрдо сказал Дамблдору, что ни за какие сокровища мира не согласится стать военным, тот даже не удивился. Посмотрел на него серьёзно и мягко сказал:
— Я и не прошу у тебя этого. Просто доведи дело до конца. Больше мне от тебя ничего не нужно.
За это Гарри его и ценил: Дамблдор всегда говорил ему правду. Замечал её — и говорил. Два достоинства, которые имелись мало у кого.
Полигон бросили, когда распустили училище. Интересно, Риддл тогда, когда подписывал чёртов договор, специально оговорил этот пункт, чтобы осесть здесь? Впрочем, об этом теперь не узнать. Не его же спрашивать. Да и где гарантия, что он скажет правду?
Гарри сидел в номере дешёвого мотеля и просматривал на ноуте наспех сделанные фотографии. Дрон подобраться к лёжке Риддла не смог, но сам Гарри умел ходить незаметно. Он теперь много чего умел.
Верить своим глазам было неразумно: они видят только с одного ракурса. Так что он нащёлкал всё что можно и теперь раскладывал пасьянс.
Смешно: электронику вокруг логова Зверя глушили, а человека с тепловизором на часы не поставили. Или он спокойно Гарри впустил и выпустил. Раньше Гарри, наверное, удивился бы. Такой великий талант, рядом с которым полно людей, — и не заметил мальчишку? Нелогично, невероятно, наверняка это ловушка.
Сейчас ему было всё равно. Если ловушка — пускай. Если Риддл его переиграет — значит, так и будет. Времени больше нет, осталась одна попытка, или получится, или нет.
Когда по телевизору показывали подписание договора, они не верили. Гермиона повторяла, как заведённая: «Этого не может быть, это постановка, игра, спецоперация, потом нам всё объяснят...». Рон просто за руку себя щипал. Кто же ведёт переговоры с террористами? Кто подписывает с ними пафосные договора в торжественной обстановке? Этого не бывает, такое только во сне случается.
Гарри тогда бросился к Дамблдору. Он непременно ответит на все вопросы, он объяснит, и всё встанет на свои места, мир перевернётся обратно, с головы на ноги! Но Дамблдор не отвечал ни на звонки, ни на письма, и в мессенджере его не было. Гарри набирал номер снова и снова, пока наконец Гермиона не спросила устало: «Да какое ещё тебе объяснение нужно?» — и он вдруг поверил. Разом во всё, окончательно и бесповоротно. Этот договор, рукопожатие на камеру, радостные комментарии диванных аналитиков и длинные гудки в телефоне — всё это происходило на самом деле и увязывалось в стройную систему. Этот номер не ответит больше никогда. Иначе бы никакой договор не был возможен.
А потом его пригласили на оглашение завещания Дамблдора. Суровый полковник с незапоминающимся лицом сказал, что имя Гарри Поттера было в списке тех, кто должен при этом присутствовать.
Очень хотелось спросить, как и почему он умер, нашли ли тех, кто это сделал. Но Гарри слишком долго пробыл в этой системе. Он смолчал.
Дамблдор оставил ему пару безделушек, «на память о счастливых моментах», как было написано в завещании. Сущая ерунда, повод упомянуть его имя в документе, который зачитают перед сильными мира сего. По крайней мере, большинство присутствующих подумали именно так.
Гарри вертел в руках доставшееся имущество и старательно делал вид, что ничего кроме щемящей ностальгии оно у него не вызывает. Старая записная книжка, пустая, и щеголеватая кобура от наградного оружия. Он, конечно, помнил тот вечер; они сидели рядом на новеньком кожаном диване, и Дамблдор показывал ему эту кобуру, рассказывая, как получил то, что в ней когда-то лежало.
Записная книжка эта выпала из ящика, когда Дамблдор доставал кобуру, и Гарри заинтересованно спросил, что там.
— Взгляни, — Дамблдор протянул ему вещицу, которой было явно намного больше лет, чем самому Гарри.
— Но тут ничего нет! — удивился Гарри.
— Когда я был совсем мальчишкой, примерно как ты, решил, что буду записывать сюда имена своих врагов. Чтобы не забыть, за кем непременно нужно прийти. Как видишь, список вышел совсем коротким.
— Но тут ничего нет, — с нажимом повторил Гарри.
Дамблдор вздохнул и посмотрел ему в глаза.
— Зачем записывать то, что не забудешь никогда? Можно исписать этим именем — или двумя, или тремя — все стены в своём доме и в окрестных, оно не запомнится тебе лучше от этого. Знаешь, почему я сохранил эту кобуру? В ней, как видишь, ничего нет, причём давно нет.
— Наградное оружие разве отбирают?
— Редко. Но это я сам отдал. Швырнул в лицо тому, кто мне его вручил, если быть точным. А кобуру оставил, потому что... Знаешь, сейчас это смешно звучит, но тогда для меня это было важно. Когда-то я поклялся, что остановлю Риддла. Если понадобится, ценой собственной жизни. И клялся я, положив руку на оружие. На кобуру, собственно. Она помнит ту клятву, она свидетельница. Для меня это было важно. Сейчас я думаю, что это глупости, как тот список, который я собирался вести. Я помню, что сказал, и даже старческий маразм не выветрит у меня из головы эти воспоминания. Нужно ли что-то ещё?
Гарри держал в руках потёртую кобуру и понимал, что пытается сказать ему мёртвый Дамблдор.
Если понадобится, ценой собственной жизни.
Я понимаю, сэр. Я сделаю.
Вернувшись, он застал Рона и Гермиону перед телевизором. Они слушали жизнерадостную журналистку, а на лицах их застыло непонимание. Журналистка щебетала о ценности мира и политических способов разрешения конфликтов, а потом перешла к перечислению «заслуг» Риддла. Террористическая организация «Волки Одина», или в просторечии «Стая», появилась в таком-то году, считается причастной к десяткам терактов и заказных убийств... Её главарь долго был известен только по кличке Зверь, но через какое-то время вышел из тени... Гарри, как и его друзья, слышал это миллион раз, но он хорошо понимал, почему Рон и Гермиона так внимательно слушают довольную журналистку. Ещё никогда биографию Риддла и его собак не рассказывали так весело и легко, словно историю любви.
— Интересно, как она выкрутится? — тихо спросил Рон.
— Сейчас услышишь, — буркнула Гермиона. Она в журналистке явно не сомневалась.
— Многолетняя история «Волков Одина», — щебетала тем временем девица на экране, — убедила всё наше общество в полной неспособности правоохранительных органов эффективно бороться с терроризмом, и неизвестно, сколько ещё времени мы бы боялись за свою безопасность, если бы мистер Риддл не решил, совершенно добровольно, безо всякого внешнего давления, распустить организацию. К сожалению, никто не смог осуществить на него никакого давления, а это значит, что нашему обществу необходима реформа силовых структур. Мировой терроризм несравненно больше и опаснее, чем одна организация, ещё и столь немногочисленная, как «Волки Одина». Поэтому так ценен подарок, который сделал всем нам мистер Риддл. Помимо прочего, он согласился консультировать власти по вопросам противодействия терроризму. Будем надеяться, что наши силовики смогут достаточно эффективно применить его советы.
— Вот и всё, видишь, как просто, — устало сказала Гермиона. — У неё талант. Добрый мистер Риддл любезно согласился помочь, какой же он молодец, похлопаем!
— Неужели в это кто-то поверит? — спросил Рон. — Ведь все знают, что он делал, как же так?
— Очень просто. Знаешь, я ведь могла бы тоже не воспринять его всерьёз, если бы не дружила с вами. Ну что вы так на меня смотрите? Вы всегда в гуще событий, ваши семьи под ударом, но мало ли людей, которые слыхали краем уха, что где-то там случился теракт? Ах, взрыв в лондонском метро, какой ужас, пойду поем! Если человека это не затронуло лично, если никто из его родных и близких не ехал в том автобусе, который сгорел за две минуты двадцать секунд, не закупался в том супермаркете, где прогремел взрыв, для него это будет просто... ну, новость из телевизора. А, так значит, террористы терроризировали по какой-то причине, а теперь с ними договорились и они больше не будут? Ну и отлично же! Цель оправдывает средства, наша цель — мир во всём мире, ура.
Гарри тогда ничего не сказал — да и что было говорить? Уж кто-кто, а Гермиона сама могла всё это сказать. Про абсолютное зло и невозможность дышать, пока оно ходит по земле, про лица людей, искажённые предсмертным ужасом, про отвратительный запах сгоревшей плоти. Про самый мерзкий звук на свете: смех убийцы, довольного тем, что сделал.
Дамблдор говорил, что Гарри — слабое место Риддла, болевая точка, а значит, именно он способен до него дотянуться. Сначала логика показалась Гарри кривоватой, но со временем он понял. Риддл не привык не то что проигрывать — выигрывать не с разгромным счётом. Недострелить годовалого мальчишку, заявившись уничтожить всю его семью, — что может быть глупее? Тогда Риддл, конечно, был молодой и неопытный, но он до сих пор помнил, как с размаху сел в лужу, и выходил из себя каждый раз, когда слышал имя Гарри Поттера.
Он до сих пор хотел дострелить того малыша, да вот беда: малыш вырос и очень хотел дострелить его самого. Сжечь или утопить тоже годилось, лишь бы наверняка.
Дамблдор многое ему объяснил. Как работает страх, как он батальонами вербует равнодушных, готовых проходить мимо чего угодно, лишь бы их не задело. Что единственный путь от зомби к человеку — разбить стену собственного равнодушия, разбудить своё сердце и позволить ему болеть о каждом, с кем случается беда. Дамблдор говорил, что выбор есть всегда, и большинство людей выбирает, чтобы поменьше болело. Это просто и понятно, но это неправильно. Пока все прячутся от боли, зло делает своё дело.
Гарри уже давно не чувствовал боли. Закончилась вся, наверное. У него осталась только цель, до которой он должен был дойти любой ценой. Доползти, если надо.
Настоящим военным Гарри так и не стал, но кое-что в его голове застряло. Он знал точно, мог разложить на пальцах и объяснить любому трибуналу: командование отдало ему приказ об уничтожении объекта. Приказ отменён не был. Да, по причине смерти Дамблдора, но какая разница? Теперь его задача — этот приказ исполнить, а более ничего его не интересует. Какой договор, какая амнистия? Приказы надо отменять вовремя.
Понятное дело, что если бы его и в самом деле попробовали отменить, Гарри бы наплевал на это. Дамблдора нет, а больше никто ему не указ. Может ли кто-то остановить пулю, уже вылетевшую из ствола?
Он задумчиво рассматривал фотографии и пытался понять, зачем Риддл засел на старом полигоне, что ему нужно-то, собственно. У него и его шавок амнистия в кармане, чего им ещё?
Устроились они в своём новом логове хорошо. Узкие коридоры, легко охраняемые в одиночку, хорошо просматриваемое пространство на подходе. О, а вот и окошко, за которым, как помнил Гарри, должна находиться каморка наружного наблюдателя. Интересно, там и вправду никого нет? Может, Риддлу людей не хватает? Или ему в голову не приходит, что остался кто-то, кто будет его искать? Присмотревшись, Гарри увеличил фотографию и с удивлением обнаружил в окошке большую белую кружку. То есть там кто-то есть? Как мило. Значит, ему дали посмотреть, а в следующий раз встретят.
Что ж, вот и разрешились все сомнения. До того Гарри ещё думал, что же, собственно, делать, когда он найдёт Риддла. Рассматривать даже вариант потратить ровно один патрон, наплевав на всех остальных. Но раз его заметили — а его наверняка заметили, — значит, выхода нет. Ему не должны помешать.
Найти Риддла удалось хорошо: Гарри выследил одного из его прихвостней, коротышку Петтигрю. Тот шатался по кварталу проституток, вздрагивая от каждого необычного шороха, в точности как человек, которому есть чего бояться. Озирался беспрестанно, но пулю, летящую в цель, заметить непросто. Гарри прошёл с ним до машины, которая его забрала, а отследить, куда едет автомобиль на известных номерах, было делом техники. Техникой владела Гермиона, спасибо ей за это большое.
Что ж, иногда удача заканчивается.
Какое-то время Гарри ещё смотрел на большую зелёную сумку, которую прихватил с собой скорее по наитию, чем всерьёз собираясь использовать. Этот тайник он не потрошил несколько лет, с тех самых пор, собственно, когда ему его показали. Дамблдор тогда много говорил с ним о неправильности таких мер, о ценности человеческой жизни, о недопустимости побочного ущерба. Говорить говорил — но тайник был его.
Кажется, он сказал, что не смог бы этого сделать. Чёрт знает, жалел об этом или гордился. Но именно Дамблдор дал это оружие Гарри, заставил заучить наизусть инструкцию, сопроводив её сотней предупреждений об опасности. «Это последнее средство, слышишь, самое последнее!» — твердил он.
Гарри присел перед сумкой, решительно расстегнул её и достал жестяную банку с гвоздями. Отчего-то вспомнилось, что на том тайнике был амбарный замок. Смешно. Уж Дамблдор-то мог самой новой электроникой закрыть, засунуть под самый сложный шифр. Или дело именно в том, что, увидев амбарный замок, любой подумает, будто здесь лежит какая-то древняя ерунда? Хотя, памятуя, как они с Дамблдором до этого тайника добирались, любой его не нашёл бы...
Амбарный замок. Наверняка ведь он что-то значит, понять бы что. Гарри вообще очень хотелось понять Дамблдора. Жаль, теперь это останется ещё одной нереализованной мечтой. Зачем вообще было закладывать этот тайник? То, что в нём лежало, можно достать без труда. Ритуал? Пройти этот путь непременно по нужным вехам?
Пройти долиной смертной тени. Почему-то именно сейчас Гарри вспомнились эти слова. Он услышал их ещё ребёнком, кто-то пафосно произнёс их в телешоу, и Гарри запомнил. Он не знал, что это значит, наверняка что-то значит, с таким видом всегда произносят цитаты. Можно было проверить, но его никогда это не интересовало. Завораживали сами слова. У Гарри возник свой образ в голове, сама долина смертной тени, которой идти не хочется, но может понадобиться.
Он сидел на полу номера в дешёвом мотеле и мастерил грязные бомбы, одну за другой. Небольшие, чтобы можно было использовать по отдельности, закрыв узкий коридор. Одну нацепил на себя, примотал скотчем, отвёл пульт с кнопкой, закрепил на руке. Если его застрелят раньше, чем он закончит дело, убийц ждёт неприятный сюрприз.
Жаль, что не удастся узнать, ради чего всё-таки они провернули всё это. Зачем было заключать договор, а потом... Гарри тряхнул головой. Неважно. Такие вопросы пусть политиков волнуют, его дело — положить конец «Волкам Одина» и их взбесившемуся вожаку. Что бы они ни задумали, это далеко от идеалов гуманизма.
Он вышел ночью, когда чуть притупляются чувства и клонит в сон. «Волки Одина» были успешными, но очень самонадеянными тварями, они ходили шумно, смеялись громко, истинные хозяева жизни. Проникнуть к ним на базу было сложно, но возможно, это говорил ещё Дамблдор, время от времени посылавший к Риддлу шпионов. Примерно две трети из них возвращались, просто толку от этого было мало. «Волки» были хорошо вооружены, часто меняли лёжки, а накрыть их точечным ракетным ударом Дамблдору не разрешали.
Полигон выглядел мёртвым, и смотреть на это было больно, но теперь Гарри знал, что это всего лишь видимость. Что на самом деле дорогое ему место заражено ядовитыми спорами, искалечено и осквернено. Это тоже нельзя было простить. Риддлу так многое нельзя было простить.
Земля привычно пружинила под ногами. Гарри смотрел по сторонам, и в голову упорно лезла долина смертной тени. Тени исправно плясали вокруг, тревожные ночные тени, то выступая вперёд, то растворяясь во тьме. Смерть была разлита вокруг, ею всегда смердело там, где прошли «Волки Одина».
Белая кружка всё так же стояла в окошке. Гарри набрал в грудь воздуха и решительно шагнул вперёд.
В комнатке часового никого не было. Над электрочайником поднималась тонкая струйка пара: он только что закипел и выключился. Мигали мониторы, на кресле, развёрнутом к ним спинкой, валялась куртка. Вышел отлить? Да ладно!
Гарри вертелся на месте, пытаясь уловить звук дыхания, шорох одежды, хоть что-нибудь. Тепловизор молчал, но он не видел сквозь цельнометаллические экранирующие стены.
— Так и будешь прятаться? — тихо спросил Гарри.
И услышал.
Развернулся резко, вскинул ствол. Едва слышный звук вздоха — Дамблдор научил его слышать такое.
— Не спеши, — раздался саркастичный голос, — а то успеешь. Они тебя ждут к утру. Пару часов ты себе выгадал.
— Малфой? — не поверил своим ушам Гарри. — Ты-то что здесь делаешь? У тебя же есть всё, развернулся и ушёл, после договора тебе все двери открыты.
— Кроме той, через которую тут выпускают, — ответил Малфой, выступая из темноты. На нём были простые камуфляжные штаны и рубашка военного образца. Никогда этот тип не был военным. — Ты что, никогда не слышал про билет в один конец?
На шее у него висел автомат, но Малфой очень явно не пытался за него взяться. Что за фокусы? Отвлекает?
— Знаешь, Поттер, — он говорил очень спокойно, слишком спокойно для человека, напротив которого стоит потенциальный убийца, — ты единственный, кто может положить этому конец. Сделай это, пожалуйста.
— Зачем? — не выдержал Гарри. Глупо спрашивать у него, разве можно верить тому, что он ответит? — Зачем это всё, Малфой?
— Ему нравится чувствовать себя господином мира. С Гитлером тоже договора подписывали, а потом он всех поимел. Он так же хочет. Дамблдор ведь нас нашёл, Поттер, и почти убедил тех, наверху, что нас надо выжечь огнём. Тогда он и предложил договор, но исполнять его — что за глупость? Следующая цель — оказаться на месте тех, кто подписывал этот договор с ним. Для этого нужна подготовка. Мы её проходим. Я удовлетворил твоё любопытство? Может, займёшься делом теперь?
— Ты хочешь, чтобы я поверил, будто ты готов меня пропустить?
— Я хочу вырваться отсюда, Поттер. Я устал от этого дерьма, он полный отморозок, он меня не отпустит. Отпусти меня ты. Да, важное: у него там Лавгуд. В подвале сидит.
Гарри вздрогнул.
— Зачем она ему? Она же безобидная!
— У её отца журнал и удостоверение «Пресса». Он сделает всё, чтобы его дочь осталась жива. Смекаешь?
Гарри понимал все эти игры не до конца, но в целом мог себе представить возможности журналиста. Они все видели тот репортаж в телевизоре, десяток таких репортажей — и общественное мнение готово. А ещё у человека с корочкой «Пресса» неплохой доступ в разные интересные места...
Луна Лавгуд была одной из самых светлых девушек, которых Гарри знал. Как так получалось, что Риддл хватался своими грязными лапами за всё самое лучшее?
— Отпусти меня, Поттер, я не могу больше, — повторил Малфой, белый как стена, загнанный в угол глупый мальчишка. Как Гарри, только по-другому.
— Сколько их там?
— Шестнадцать человек, он взял сюда самых близких. Но это неважно, мелочь сама рассеется, если его не станет.
— Конечно.
Разговаривать было больше не о чем, да и не нужно. Гарри вытащил ствол, надел на него заранее приготовленную пустую бутылку: шум сейчас ни к чему. Нажал на спусковой крючок. И, переступив через быстро остывающее тело, пошёл долиной смертной тени.
Знакомые коридоры, родные до боли, искажались темнотой, и Гарри казалось, что они затянуты паутиной или заросли мхом, что стены исцарапаны когтями. Берлога, волчье логово, вот что это сейчас такое.
Вход в подвал был и со стороны комнаты часового, и Малфой явно понимал, что Гарри это известно. Сначала гражданские, потом всё остальное.
Луна сидела съёжившись в углу, белое пятно в серой мгле. Наверное, ей холодно в этом лёгком платье.
Гарри хотел что-то сказать, и вдруг его ударило болью. Он и Риддл — это было легко и правильно. Он и дюжина с лишним отморозков с автоматами — да что тут такого. Но Луна здесь — это немыслимо, так не должно быть, это попрание основ и посягательство на святое. Дурацкие слова, словно бы из генеральских речей, но других Гарри не знал. У него всегда было неважно с образованием. Пуле незачем штудировать Овидия.
— Луна? — тихо позвал он. — Это я, Гарри. Я пришёл забрать тебя отсюда.
— Гарри? — так же тихо спросила она; в её голосе звучало неподдельное удивление. — Откуда ты узнал, что я здесь?
— Малфой сказал. Неважно, на самом-то деле. Нам надо уходить. Ты можешь идти быстро и бесшумно?
Это было самоубийственно. Вместо нормального плана уничтожения псарни Риддла Гарри начинал самоубийственный план спасения гражданского лица. Глупо, недальновидно, почти нереализуемо.
Но, кажется, его всё-таки сделали чем-то вроде военного. Сначала гражданские.
Даже если потом ничего не успеть.
— Я попробую, — неуверенно сказала Луна. — У меня обувь удобная, должно получиться.
Она поднялась, и Гарри с облегчением увидел, что под воздушное белое платье эта невозможная девушка надела разношенные кроссовки.
— Тогда идём, — решительно сказал он и закрепил на двери первый взрывпакет.
— Что это?
— Бомба. Взорвётся, когда эту дверь откроют. Идём скорее.
Луна посмотрела на него долгим взглядом, и Гарри мысленно застонал. Пожалуйста, только не надо этих долгих, утомительных разговоров о том, что нельзя опускаться до уровня террористов, что силы добра должны следовать правилам, если хотят остаться силами добра... Он не хотел. Он хотел только долететь до цели, удариться в грудную клетку, вгрызться в неё и непременно достать до сердца. Осесть в нём свинцовым комочком и жадно слушать, как ровное биение сбивается с такта, а потом замирает.
— Как же тебе плохо, бедный, — тихо шепнула Луна и вложила холодную ладонь в его руку.
— Не отставай, — резко сказал Гарри и пошёл вперёд.
Они не шли — крались, замирая при каждом звуке. На поворотах, в удобных нишах, в особо узких коридорах Гарри оставлял подарки, крепил скотчем или тканевой лентой с липучкой. Немыслимо, но им удалось дойти обратно. Пару раз Гарри слышал голоса, но никто не вышел.
Увидев тело Малфоя, Луна вздрогнула, но ничего не сказала. Осторожно обошла его. Гарри подумал немного и приладил небольшой пакет и к нему.
Дамблдор бы со значением сказал, что в этот момент он переступил последнюю грань. Наверное, так и было. С ним гражданское лицо, а значит, цель оправдывает средства.
Впрочем, эта цель оправдывает любые средства. Наверное. Если это не так — значит, Гарри совершит ошибку.
— Скорее, Луна, сейчас счёт пошёл на минуты. Видишь, рассветает. Нас вот-вот заметят, мы тут ходим, как у себя дома. И потом, тебя ведь надо как-то увезти отсюда, значит, мы возьм ём машину.
— Их машину?
— Конечно, у них же бронированные. А нам вслед непременно начнут стрелять.
Передвигаться перебежками, крепко держа за руку нетренированную девушку, Гарри ещё не доводилось. Конечно, их заметили. Белое платье Луны выдавало получше громкой сирены, но слишком поздно было рассуждать, не лучше ли ей передвигаться по вражеской территории голышом.
Услышав крики, Гарри поскорее толкнул Луну в гараж.
— В машину, быстро! Вот в эту, ближайшую! Заводи и выезжай, дверь справа от себя держи открытой, я запрыгну! Ну же, пошла!
Луна после секундной заминки всё же бросилась к машине, а Гарри, поняв, что «подарочек» остался только один, сорвал взрывчатку с себя, связал два пакета вместе и трясущимися руками прилаживал на дверь. Слишком много адреналина, слишком, координация движений страдает...
Машина с рёвом выехала из гаража, медленно набирая скорость. Гарри толкнул дверь, закрывая, и вскочил в джип, выкрашенный песочным пикселем. Луна вела уверенно, не отвлекаясь на выстрелы сзади. Потрясающая она всё-таки.
Она вздрагивала каждый раз, когда слышен был звук взрыва. А Гарри представлял себе, как это происходит, как вооружённые люди бегут по коридору — и задевают плечом верёвку, наступают на пакет, открывают дверь, и им в лицо летит огонь вперемешку с раскалёнными гвоздями. Грязная бомба — злая штука. В тех узких коридорах живых не останется.
Голос Риддла на улице было слышно даже из машины. Выбрался-таки, прошёл по трупам своих собак. Ну ничего, для тебя остался последний подарок... Гарри не выдержал, обернулся, прикипел взглядом к заднему стеклу, — и увидел, как Риддл с тремя головорезами открывают дверь гаража.
Вышло зрелищно, как в фильме. Разлетелись в разные стороны горящие ошмётки, грохот взрыва слился с воем. Зверя больше не было, и внутри у Гарри разливалась блаженная пустота.
Блаженная. Пустота. Блаженны нищие духом, ибо им больше ничего не нужно делать. Можно просто лечь ничком и лежать, и слушать, как под тобой тихонько дышит земля. Как прорастает сквозь неё трава, как копошатся букашки. Долгий, почти бесконечный миг, который называют пафосным словом «счастье».
Где-то далеко как раз сейчас, наверное, просыпаются Рон с Гермионой. Щурятся, глядя на солнечный свет. А бедолага Лавгуд, наверное, только недавно тревожно забылся у себя за столом.
Гарри медленно развернулся, устроился на сиденье поудобнее. Луна молча вела машину, та чуть подпрыгивала на ухабах.
Было удивительно хорошо.
Резкий звук заставил Гарри подпрыгнуть. Он разлепил глаза и, нашаривая ствол, вдруг понял, что это будильник. Его ноут вопил благим матом, напоминая, что пора выдвигаться.
Ему что, всё приснилось? Гарри, непонимающе моргая, постучал по тачпаду, медленно осмыслил цифры, которые ноут показал ему в нижнем правом углу. Да, всё верно, ничего не было. Ни Малфоя, ни Лавгуд, ни прекрасного взрыва напоследок.
Хотя не исключено, что его мозг всё придумал правильно. Луны-то давно не видать, и её отец на удивление хвалил Риддла в последнем номере журнала, Рон ещё возмущался.
Грязные бомбы были готовы и послушно ждали своего часа. Гарри посмотрел на них, заново пересчитал. Когда они взорвутся и та гадость, которой он её начинил, разлетится во все стороны, операция по ликвидацию преступников превратится в теракт по любым критериям. Если ад и вправду существует, они с Риддлом и его псами будут там бок о бок вечность.
Что ж, значит, так тому и быть.
Гарри захлопнул ноут, рассовал бомбы по карманам, проверил всё, что надо было проверить, и заново отправился долиной смертной тени.
Визуальная работа: № 14, автор Once was a boy named Harry
Работа
Автор: КП
Пейринг/Персонажи: Гарри Поттер, Волдеморт, Луна Лавгуд, Драко Малфой
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Жанр: драма
Размер: 4060 слов
Краткое содержание: Гарри нашёл его на заброшенном полигоне за Хогсберри. Наверное, это было смешно: гоняться за Риддлом по всей Британии, не зная ни сна, ни отдыха, чтобы в конце концов отыскать его именно там.
Примечание/Предупреждения: немагическое АУ со сдвигом таймлайна ближе к сегодняшнему дню (который тоже АУ), насилие, убийство в кадре
Ссылка на скачивание: .docx | .epub | .fb2 | .txt
читать дальше
Этот мир находится на последнем издыхании,
Этот мир нуждается в хорошем кровопускании,
Этот мир переполнен неверными псами —
Так говорил мне мой друг Усама.
И покроется небо квадратами, ромбами;
И наполнится небо снарядами, бомбами;
Свинцовые кони на кевларовых пастбищах...
Я знаю, что все это — ненастоящее.
Борис Смоляк, "Ненастоящее"
Этот мир нуждается в хорошем кровопускании,
Этот мир переполнен неверными псами —
Так говорил мне мой друг Усама.
И покроется небо квадратами, ромбами;
И наполнится небо снарядами, бомбами;
Свинцовые кони на кевларовых пастбищах...
Я знаю, что все это — ненастоящее.
Борис Смоляк, "Ненастоящее"
Гарри нашёл его на заброшенном полигоне за Хогсберри. Наверное, это было смешно: гоняться за Риддлом по всей Британии, не зная ни сна, ни отдыха, чтобы в конце концов отыскать его там, где не так давно отрабатывал боевые навыки.
Где они оба отрабатывали боевые навыки, пусть и в разное время.
Если бы Гарри знал заранее, что так обернётся, ушёл бы в другое место, ей-богу. Каждый второй считал своим долгом доложить новобранцу Поттеру, что он ужасно напоминает молодого Риддла, вылитый буквально, нет-нет, не внешне, конечно, но знаешь, Гарри, голову ты так же держишь. Он даже понимал, какая религия мешала им всем засунуть эти сравнения в задницу: они были слишком военными, Риддл для них был прежде всего крутой солдат, гордость и педагогическая победа. А что он творил там, за пределами тренировочного лагеря, их интересовало в последнюю очередь.
То есть они, конечно, осуждали. Жалели, что такой талантливый парень все свои таланты просадил на ерунду. Так и говорили: «просадил на ерунду». Жизни родителей Гарри — это, значит, ерунда. Ужасно досадно, что Риддл отвлёкся от своей блестящей военной карьеры на то, чтобы убить этих двоих неудачников.
Когда после первого года обучения Гарри твёрдо сказал Дамблдору, что ни за какие сокровища мира не согласится стать военным, тот даже не удивился. Посмотрел на него серьёзно и мягко сказал:
— Я и не прошу у тебя этого. Просто доведи дело до конца. Больше мне от тебя ничего не нужно.
За это Гарри его и ценил: Дамблдор всегда говорил ему правду. Замечал её — и говорил. Два достоинства, которые имелись мало у кого.
Полигон бросили, когда распустили училище. Интересно, Риддл тогда, когда подписывал чёртов договор, специально оговорил этот пункт, чтобы осесть здесь? Впрочем, об этом теперь не узнать. Не его же спрашивать. Да и где гарантия, что он скажет правду?
Гарри сидел в номере дешёвого мотеля и просматривал на ноуте наспех сделанные фотографии. Дрон подобраться к лёжке Риддла не смог, но сам Гарри умел ходить незаметно. Он теперь много чего умел.
Верить своим глазам было неразумно: они видят только с одного ракурса. Так что он нащёлкал всё что можно и теперь раскладывал пасьянс.
Смешно: электронику вокруг логова Зверя глушили, а человека с тепловизором на часы не поставили. Или он спокойно Гарри впустил и выпустил. Раньше Гарри, наверное, удивился бы. Такой великий талант, рядом с которым полно людей, — и не заметил мальчишку? Нелогично, невероятно, наверняка это ловушка.
Сейчас ему было всё равно. Если ловушка — пускай. Если Риддл его переиграет — значит, так и будет. Времени больше нет, осталась одна попытка, или получится, или нет.
Когда по телевизору показывали подписание договора, они не верили. Гермиона повторяла, как заведённая: «Этого не может быть, это постановка, игра, спецоперация, потом нам всё объяснят...». Рон просто за руку себя щипал. Кто же ведёт переговоры с террористами? Кто подписывает с ними пафосные договора в торжественной обстановке? Этого не бывает, такое только во сне случается.
Гарри тогда бросился к Дамблдору. Он непременно ответит на все вопросы, он объяснит, и всё встанет на свои места, мир перевернётся обратно, с головы на ноги! Но Дамблдор не отвечал ни на звонки, ни на письма, и в мессенджере его не было. Гарри набирал номер снова и снова, пока наконец Гермиона не спросила устало: «Да какое ещё тебе объяснение нужно?» — и он вдруг поверил. Разом во всё, окончательно и бесповоротно. Этот договор, рукопожатие на камеру, радостные комментарии диванных аналитиков и длинные гудки в телефоне — всё это происходило на самом деле и увязывалось в стройную систему. Этот номер не ответит больше никогда. Иначе бы никакой договор не был возможен.
А потом его пригласили на оглашение завещания Дамблдора. Суровый полковник с незапоминающимся лицом сказал, что имя Гарри Поттера было в списке тех, кто должен при этом присутствовать.
Очень хотелось спросить, как и почему он умер, нашли ли тех, кто это сделал. Но Гарри слишком долго пробыл в этой системе. Он смолчал.
Дамблдор оставил ему пару безделушек, «на память о счастливых моментах», как было написано в завещании. Сущая ерунда, повод упомянуть его имя в документе, который зачитают перед сильными мира сего. По крайней мере, большинство присутствующих подумали именно так.
Гарри вертел в руках доставшееся имущество и старательно делал вид, что ничего кроме щемящей ностальгии оно у него не вызывает. Старая записная книжка, пустая, и щеголеватая кобура от наградного оружия. Он, конечно, помнил тот вечер; они сидели рядом на новеньком кожаном диване, и Дамблдор показывал ему эту кобуру, рассказывая, как получил то, что в ней когда-то лежало.
Записная книжка эта выпала из ящика, когда Дамблдор доставал кобуру, и Гарри заинтересованно спросил, что там.
— Взгляни, — Дамблдор протянул ему вещицу, которой было явно намного больше лет, чем самому Гарри.
— Но тут ничего нет! — удивился Гарри.
— Когда я был совсем мальчишкой, примерно как ты, решил, что буду записывать сюда имена своих врагов. Чтобы не забыть, за кем непременно нужно прийти. Как видишь, список вышел совсем коротким.
— Но тут ничего нет, — с нажимом повторил Гарри.
Дамблдор вздохнул и посмотрел ему в глаза.
— Зачем записывать то, что не забудешь никогда? Можно исписать этим именем — или двумя, или тремя — все стены в своём доме и в окрестных, оно не запомнится тебе лучше от этого. Знаешь, почему я сохранил эту кобуру? В ней, как видишь, ничего нет, причём давно нет.
— Наградное оружие разве отбирают?
— Редко. Но это я сам отдал. Швырнул в лицо тому, кто мне его вручил, если быть точным. А кобуру оставил, потому что... Знаешь, сейчас это смешно звучит, но тогда для меня это было важно. Когда-то я поклялся, что остановлю Риддла. Если понадобится, ценой собственной жизни. И клялся я, положив руку на оружие. На кобуру, собственно. Она помнит ту клятву, она свидетельница. Для меня это было важно. Сейчас я думаю, что это глупости, как тот список, который я собирался вести. Я помню, что сказал, и даже старческий маразм не выветрит у меня из головы эти воспоминания. Нужно ли что-то ещё?
Гарри держал в руках потёртую кобуру и понимал, что пытается сказать ему мёртвый Дамблдор.
Если понадобится, ценой собственной жизни.
Я понимаю, сэр. Я сделаю.
Вернувшись, он застал Рона и Гермиону перед телевизором. Они слушали жизнерадостную журналистку, а на лицах их застыло непонимание. Журналистка щебетала о ценности мира и политических способов разрешения конфликтов, а потом перешла к перечислению «заслуг» Риддла. Террористическая организация «Волки Одина», или в просторечии «Стая», появилась в таком-то году, считается причастной к десяткам терактов и заказных убийств... Её главарь долго был известен только по кличке Зверь, но через какое-то время вышел из тени... Гарри, как и его друзья, слышал это миллион раз, но он хорошо понимал, почему Рон и Гермиона так внимательно слушают довольную журналистку. Ещё никогда биографию Риддла и его собак не рассказывали так весело и легко, словно историю любви.
— Интересно, как она выкрутится? — тихо спросил Рон.
— Сейчас услышишь, — буркнула Гермиона. Она в журналистке явно не сомневалась.
— Многолетняя история «Волков Одина», — щебетала тем временем девица на экране, — убедила всё наше общество в полной неспособности правоохранительных органов эффективно бороться с терроризмом, и неизвестно, сколько ещё времени мы бы боялись за свою безопасность, если бы мистер Риддл не решил, совершенно добровольно, безо всякого внешнего давления, распустить организацию. К сожалению, никто не смог осуществить на него никакого давления, а это значит, что нашему обществу необходима реформа силовых структур. Мировой терроризм несравненно больше и опаснее, чем одна организация, ещё и столь немногочисленная, как «Волки Одина». Поэтому так ценен подарок, который сделал всем нам мистер Риддл. Помимо прочего, он согласился консультировать власти по вопросам противодействия терроризму. Будем надеяться, что наши силовики смогут достаточно эффективно применить его советы.
— Вот и всё, видишь, как просто, — устало сказала Гермиона. — У неё талант. Добрый мистер Риддл любезно согласился помочь, какой же он молодец, похлопаем!
— Неужели в это кто-то поверит? — спросил Рон. — Ведь все знают, что он делал, как же так?
— Очень просто. Знаешь, я ведь могла бы тоже не воспринять его всерьёз, если бы не дружила с вами. Ну что вы так на меня смотрите? Вы всегда в гуще событий, ваши семьи под ударом, но мало ли людей, которые слыхали краем уха, что где-то там случился теракт? Ах, взрыв в лондонском метро, какой ужас, пойду поем! Если человека это не затронуло лично, если никто из его родных и близких не ехал в том автобусе, который сгорел за две минуты двадцать секунд, не закупался в том супермаркете, где прогремел взрыв, для него это будет просто... ну, новость из телевизора. А, так значит, террористы терроризировали по какой-то причине, а теперь с ними договорились и они больше не будут? Ну и отлично же! Цель оправдывает средства, наша цель — мир во всём мире, ура.
Гарри тогда ничего не сказал — да и что было говорить? Уж кто-кто, а Гермиона сама могла всё это сказать. Про абсолютное зло и невозможность дышать, пока оно ходит по земле, про лица людей, искажённые предсмертным ужасом, про отвратительный запах сгоревшей плоти. Про самый мерзкий звук на свете: смех убийцы, довольного тем, что сделал.
Дамблдор говорил, что Гарри — слабое место Риддла, болевая точка, а значит, именно он способен до него дотянуться. Сначала логика показалась Гарри кривоватой, но со временем он понял. Риддл не привык не то что проигрывать — выигрывать не с разгромным счётом. Недострелить годовалого мальчишку, заявившись уничтожить всю его семью, — что может быть глупее? Тогда Риддл, конечно, был молодой и неопытный, но он до сих пор помнил, как с размаху сел в лужу, и выходил из себя каждый раз, когда слышал имя Гарри Поттера.
Он до сих пор хотел дострелить того малыша, да вот беда: малыш вырос и очень хотел дострелить его самого. Сжечь или утопить тоже годилось, лишь бы наверняка.
Дамблдор многое ему объяснил. Как работает страх, как он батальонами вербует равнодушных, готовых проходить мимо чего угодно, лишь бы их не задело. Что единственный путь от зомби к человеку — разбить стену собственного равнодушия, разбудить своё сердце и позволить ему болеть о каждом, с кем случается беда. Дамблдор говорил, что выбор есть всегда, и большинство людей выбирает, чтобы поменьше болело. Это просто и понятно, но это неправильно. Пока все прячутся от боли, зло делает своё дело.
Гарри уже давно не чувствовал боли. Закончилась вся, наверное. У него осталась только цель, до которой он должен был дойти любой ценой. Доползти, если надо.
Настоящим военным Гарри так и не стал, но кое-что в его голове застряло. Он знал точно, мог разложить на пальцах и объяснить любому трибуналу: командование отдало ему приказ об уничтожении объекта. Приказ отменён не был. Да, по причине смерти Дамблдора, но какая разница? Теперь его задача — этот приказ исполнить, а более ничего его не интересует. Какой договор, какая амнистия? Приказы надо отменять вовремя.
Понятное дело, что если бы его и в самом деле попробовали отменить, Гарри бы наплевал на это. Дамблдора нет, а больше никто ему не указ. Может ли кто-то остановить пулю, уже вылетевшую из ствола?
Он задумчиво рассматривал фотографии и пытался понять, зачем Риддл засел на старом полигоне, что ему нужно-то, собственно. У него и его шавок амнистия в кармане, чего им ещё?
Устроились они в своём новом логове хорошо. Узкие коридоры, легко охраняемые в одиночку, хорошо просматриваемое пространство на подходе. О, а вот и окошко, за которым, как помнил Гарри, должна находиться каморка наружного наблюдателя. Интересно, там и вправду никого нет? Может, Риддлу людей не хватает? Или ему в голову не приходит, что остался кто-то, кто будет его искать? Присмотревшись, Гарри увеличил фотографию и с удивлением обнаружил в окошке большую белую кружку. То есть там кто-то есть? Как мило. Значит, ему дали посмотреть, а в следующий раз встретят.
Что ж, вот и разрешились все сомнения. До того Гарри ещё думал, что же, собственно, делать, когда он найдёт Риддла. Рассматривать даже вариант потратить ровно один патрон, наплевав на всех остальных. Но раз его заметили — а его наверняка заметили, — значит, выхода нет. Ему не должны помешать.
Найти Риддла удалось хорошо: Гарри выследил одного из его прихвостней, коротышку Петтигрю. Тот шатался по кварталу проституток, вздрагивая от каждого необычного шороха, в точности как человек, которому есть чего бояться. Озирался беспрестанно, но пулю, летящую в цель, заметить непросто. Гарри прошёл с ним до машины, которая его забрала, а отследить, куда едет автомобиль на известных номерах, было делом техники. Техникой владела Гермиона, спасибо ей за это большое.
Что ж, иногда удача заканчивается.
Какое-то время Гарри ещё смотрел на большую зелёную сумку, которую прихватил с собой скорее по наитию, чем всерьёз собираясь использовать. Этот тайник он не потрошил несколько лет, с тех самых пор, собственно, когда ему его показали. Дамблдор тогда много говорил с ним о неправильности таких мер, о ценности человеческой жизни, о недопустимости побочного ущерба. Говорить говорил — но тайник был его.
Кажется, он сказал, что не смог бы этого сделать. Чёрт знает, жалел об этом или гордился. Но именно Дамблдор дал это оружие Гарри, заставил заучить наизусть инструкцию, сопроводив её сотней предупреждений об опасности. «Это последнее средство, слышишь, самое последнее!» — твердил он.
Гарри присел перед сумкой, решительно расстегнул её и достал жестяную банку с гвоздями. Отчего-то вспомнилось, что на том тайнике был амбарный замок. Смешно. Уж Дамблдор-то мог самой новой электроникой закрыть, засунуть под самый сложный шифр. Или дело именно в том, что, увидев амбарный замок, любой подумает, будто здесь лежит какая-то древняя ерунда? Хотя, памятуя, как они с Дамблдором до этого тайника добирались, любой его не нашёл бы...
Амбарный замок. Наверняка ведь он что-то значит, понять бы что. Гарри вообще очень хотелось понять Дамблдора. Жаль, теперь это останется ещё одной нереализованной мечтой. Зачем вообще было закладывать этот тайник? То, что в нём лежало, можно достать без труда. Ритуал? Пройти этот путь непременно по нужным вехам?
Пройти долиной смертной тени. Почему-то именно сейчас Гарри вспомнились эти слова. Он услышал их ещё ребёнком, кто-то пафосно произнёс их в телешоу, и Гарри запомнил. Он не знал, что это значит, наверняка что-то значит, с таким видом всегда произносят цитаты. Можно было проверить, но его никогда это не интересовало. Завораживали сами слова. У Гарри возник свой образ в голове, сама долина смертной тени, которой идти не хочется, но может понадобиться.
Он сидел на полу номера в дешёвом мотеле и мастерил грязные бомбы, одну за другой. Небольшие, чтобы можно было использовать по отдельности, закрыв узкий коридор. Одну нацепил на себя, примотал скотчем, отвёл пульт с кнопкой, закрепил на руке. Если его застрелят раньше, чем он закончит дело, убийц ждёт неприятный сюрприз.
Жаль, что не удастся узнать, ради чего всё-таки они провернули всё это. Зачем было заключать договор, а потом... Гарри тряхнул головой. Неважно. Такие вопросы пусть политиков волнуют, его дело — положить конец «Волкам Одина» и их взбесившемуся вожаку. Что бы они ни задумали, это далеко от идеалов гуманизма.
Он вышел ночью, когда чуть притупляются чувства и клонит в сон. «Волки Одина» были успешными, но очень самонадеянными тварями, они ходили шумно, смеялись громко, истинные хозяева жизни. Проникнуть к ним на базу было сложно, но возможно, это говорил ещё Дамблдор, время от времени посылавший к Риддлу шпионов. Примерно две трети из них возвращались, просто толку от этого было мало. «Волки» были хорошо вооружены, часто меняли лёжки, а накрыть их точечным ракетным ударом Дамблдору не разрешали.
Полигон выглядел мёртвым, и смотреть на это было больно, но теперь Гарри знал, что это всего лишь видимость. Что на самом деле дорогое ему место заражено ядовитыми спорами, искалечено и осквернено. Это тоже нельзя было простить. Риддлу так многое нельзя было простить.
Земля привычно пружинила под ногами. Гарри смотрел по сторонам, и в голову упорно лезла долина смертной тени. Тени исправно плясали вокруг, тревожные ночные тени, то выступая вперёд, то растворяясь во тьме. Смерть была разлита вокруг, ею всегда смердело там, где прошли «Волки Одина».
Белая кружка всё так же стояла в окошке. Гарри набрал в грудь воздуха и решительно шагнул вперёд.
В комнатке часового никого не было. Над электрочайником поднималась тонкая струйка пара: он только что закипел и выключился. Мигали мониторы, на кресле, развёрнутом к ним спинкой, валялась куртка. Вышел отлить? Да ладно!
Гарри вертелся на месте, пытаясь уловить звук дыхания, шорох одежды, хоть что-нибудь. Тепловизор молчал, но он не видел сквозь цельнометаллические экранирующие стены.
— Так и будешь прятаться? — тихо спросил Гарри.
И услышал.
Развернулся резко, вскинул ствол. Едва слышный звук вздоха — Дамблдор научил его слышать такое.
— Не спеши, — раздался саркастичный голос, — а то успеешь. Они тебя ждут к утру. Пару часов ты себе выгадал.
— Малфой? — не поверил своим ушам Гарри. — Ты-то что здесь делаешь? У тебя же есть всё, развернулся и ушёл, после договора тебе все двери открыты.
— Кроме той, через которую тут выпускают, — ответил Малфой, выступая из темноты. На нём были простые камуфляжные штаны и рубашка военного образца. Никогда этот тип не был военным. — Ты что, никогда не слышал про билет в один конец?
На шее у него висел автомат, но Малфой очень явно не пытался за него взяться. Что за фокусы? Отвлекает?
— Знаешь, Поттер, — он говорил очень спокойно, слишком спокойно для человека, напротив которого стоит потенциальный убийца, — ты единственный, кто может положить этому конец. Сделай это, пожалуйста.
— Зачем? — не выдержал Гарри. Глупо спрашивать у него, разве можно верить тому, что он ответит? — Зачем это всё, Малфой?
— Ему нравится чувствовать себя господином мира. С Гитлером тоже договора подписывали, а потом он всех поимел. Он так же хочет. Дамблдор ведь нас нашёл, Поттер, и почти убедил тех, наверху, что нас надо выжечь огнём. Тогда он и предложил договор, но исполнять его — что за глупость? Следующая цель — оказаться на месте тех, кто подписывал этот договор с ним. Для этого нужна подготовка. Мы её проходим. Я удовлетворил твоё любопытство? Может, займёшься делом теперь?
— Ты хочешь, чтобы я поверил, будто ты готов меня пропустить?
— Я хочу вырваться отсюда, Поттер. Я устал от этого дерьма, он полный отморозок, он меня не отпустит. Отпусти меня ты. Да, важное: у него там Лавгуд. В подвале сидит.
Гарри вздрогнул.
— Зачем она ему? Она же безобидная!
— У её отца журнал и удостоверение «Пресса». Он сделает всё, чтобы его дочь осталась жива. Смекаешь?
Гарри понимал все эти игры не до конца, но в целом мог себе представить возможности журналиста. Они все видели тот репортаж в телевизоре, десяток таких репортажей — и общественное мнение готово. А ещё у человека с корочкой «Пресса» неплохой доступ в разные интересные места...
Луна Лавгуд была одной из самых светлых девушек, которых Гарри знал. Как так получалось, что Риддл хватался своими грязными лапами за всё самое лучшее?
— Отпусти меня, Поттер, я не могу больше, — повторил Малфой, белый как стена, загнанный в угол глупый мальчишка. Как Гарри, только по-другому.
— Сколько их там?
— Шестнадцать человек, он взял сюда самых близких. Но это неважно, мелочь сама рассеется, если его не станет.
— Конечно.
Разговаривать было больше не о чем, да и не нужно. Гарри вытащил ствол, надел на него заранее приготовленную пустую бутылку: шум сейчас ни к чему. Нажал на спусковой крючок. И, переступив через быстро остывающее тело, пошёл долиной смертной тени.
Знакомые коридоры, родные до боли, искажались темнотой, и Гарри казалось, что они затянуты паутиной или заросли мхом, что стены исцарапаны когтями. Берлога, волчье логово, вот что это сейчас такое.
Вход в подвал был и со стороны комнаты часового, и Малфой явно понимал, что Гарри это известно. Сначала гражданские, потом всё остальное.
Луна сидела съёжившись в углу, белое пятно в серой мгле. Наверное, ей холодно в этом лёгком платье.
Гарри хотел что-то сказать, и вдруг его ударило болью. Он и Риддл — это было легко и правильно. Он и дюжина с лишним отморозков с автоматами — да что тут такого. Но Луна здесь — это немыслимо, так не должно быть, это попрание основ и посягательство на святое. Дурацкие слова, словно бы из генеральских речей, но других Гарри не знал. У него всегда было неважно с образованием. Пуле незачем штудировать Овидия.
— Луна? — тихо позвал он. — Это я, Гарри. Я пришёл забрать тебя отсюда.
— Гарри? — так же тихо спросила она; в её голосе звучало неподдельное удивление. — Откуда ты узнал, что я здесь?
— Малфой сказал. Неважно, на самом-то деле. Нам надо уходить. Ты можешь идти быстро и бесшумно?
Это было самоубийственно. Вместо нормального плана уничтожения псарни Риддла Гарри начинал самоубийственный план спасения гражданского лица. Глупо, недальновидно, почти нереализуемо.
Но, кажется, его всё-таки сделали чем-то вроде военного. Сначала гражданские.
Даже если потом ничего не успеть.
— Я попробую, — неуверенно сказала Луна. — У меня обувь удобная, должно получиться.
Она поднялась, и Гарри с облегчением увидел, что под воздушное белое платье эта невозможная девушка надела разношенные кроссовки.
— Тогда идём, — решительно сказал он и закрепил на двери первый взрывпакет.
— Что это?
— Бомба. Взорвётся, когда эту дверь откроют. Идём скорее.
Луна посмотрела на него долгим взглядом, и Гарри мысленно застонал. Пожалуйста, только не надо этих долгих, утомительных разговоров о том, что нельзя опускаться до уровня террористов, что силы добра должны следовать правилам, если хотят остаться силами добра... Он не хотел. Он хотел только долететь до цели, удариться в грудную клетку, вгрызться в неё и непременно достать до сердца. Осесть в нём свинцовым комочком и жадно слушать, как ровное биение сбивается с такта, а потом замирает.
— Как же тебе плохо, бедный, — тихо шепнула Луна и вложила холодную ладонь в его руку.
— Не отставай, — резко сказал Гарри и пошёл вперёд.
Они не шли — крались, замирая при каждом звуке. На поворотах, в удобных нишах, в особо узких коридорах Гарри оставлял подарки, крепил скотчем или тканевой лентой с липучкой. Немыслимо, но им удалось дойти обратно. Пару раз Гарри слышал голоса, но никто не вышел.
Увидев тело Малфоя, Луна вздрогнула, но ничего не сказала. Осторожно обошла его. Гарри подумал немного и приладил небольшой пакет и к нему.
Дамблдор бы со значением сказал, что в этот момент он переступил последнюю грань. Наверное, так и было. С ним гражданское лицо, а значит, цель оправдывает средства.
Впрочем, эта цель оправдывает любые средства. Наверное. Если это не так — значит, Гарри совершит ошибку.
— Скорее, Луна, сейчас счёт пошёл на минуты. Видишь, рассветает. Нас вот-вот заметят, мы тут ходим, как у себя дома. И потом, тебя ведь надо как-то увезти отсюда, значит, мы возьм ём машину.
— Их машину?
— Конечно, у них же бронированные. А нам вслед непременно начнут стрелять.
Передвигаться перебежками, крепко держа за руку нетренированную девушку, Гарри ещё не доводилось. Конечно, их заметили. Белое платье Луны выдавало получше громкой сирены, но слишком поздно было рассуждать, не лучше ли ей передвигаться по вражеской территории голышом.
Услышав крики, Гарри поскорее толкнул Луну в гараж.
— В машину, быстро! Вот в эту, ближайшую! Заводи и выезжай, дверь справа от себя держи открытой, я запрыгну! Ну же, пошла!
Луна после секундной заминки всё же бросилась к машине, а Гарри, поняв, что «подарочек» остался только один, сорвал взрывчатку с себя, связал два пакета вместе и трясущимися руками прилаживал на дверь. Слишком много адреналина, слишком, координация движений страдает...
Машина с рёвом выехала из гаража, медленно набирая скорость. Гарри толкнул дверь, закрывая, и вскочил в джип, выкрашенный песочным пикселем. Луна вела уверенно, не отвлекаясь на выстрелы сзади. Потрясающая она всё-таки.
Она вздрагивала каждый раз, когда слышен был звук взрыва. А Гарри представлял себе, как это происходит, как вооружённые люди бегут по коридору — и задевают плечом верёвку, наступают на пакет, открывают дверь, и им в лицо летит огонь вперемешку с раскалёнными гвоздями. Грязная бомба — злая штука. В тех узких коридорах живых не останется.
Голос Риддла на улице было слышно даже из машины. Выбрался-таки, прошёл по трупам своих собак. Ну ничего, для тебя остался последний подарок... Гарри не выдержал, обернулся, прикипел взглядом к заднему стеклу, — и увидел, как Риддл с тремя головорезами открывают дверь гаража.
Вышло зрелищно, как в фильме. Разлетелись в разные стороны горящие ошмётки, грохот взрыва слился с воем. Зверя больше не было, и внутри у Гарри разливалась блаженная пустота.
Блаженная. Пустота. Блаженны нищие духом, ибо им больше ничего не нужно делать. Можно просто лечь ничком и лежать, и слушать, как под тобой тихонько дышит земля. Как прорастает сквозь неё трава, как копошатся букашки. Долгий, почти бесконечный миг, который называют пафосным словом «счастье».
Где-то далеко как раз сейчас, наверное, просыпаются Рон с Гермионой. Щурятся, глядя на солнечный свет. А бедолага Лавгуд, наверное, только недавно тревожно забылся у себя за столом.
Гарри медленно развернулся, устроился на сиденье поудобнее. Луна молча вела машину, та чуть подпрыгивала на ухабах.
Было удивительно хорошо.
Резкий звук заставил Гарри подпрыгнуть. Он разлепил глаза и, нашаривая ствол, вдруг понял, что это будильник. Его ноут вопил благим матом, напоминая, что пора выдвигаться.
Ему что, всё приснилось? Гарри, непонимающе моргая, постучал по тачпаду, медленно осмыслил цифры, которые ноут показал ему в нижнем правом углу. Да, всё верно, ничего не было. Ни Малфоя, ни Лавгуд, ни прекрасного взрыва напоследок.
Хотя не исключено, что его мозг всё придумал правильно. Луны-то давно не видать, и её отец на удивление хвалил Риддла в последнем номере журнала, Рон ещё возмущался.
Грязные бомбы были готовы и послушно ждали своего часа. Гарри посмотрел на них, заново пересчитал. Когда они взорвутся и та гадость, которой он её начинил, разлетится во все стороны, операция по ликвидацию преступников превратится в теракт по любым критериям. Если ад и вправду существует, они с Риддлом и его псами будут там бок о бок вечность.
Что ж, значит, так тому и быть.
Гарри захлопнул ноут, рассовал бомбы по карманам, проверил всё, что надо было проверить, и заново отправился долиной смертной тени.
@темы: второй этап
-
-
10.10.2018 в 12:11-
-
10.10.2018 в 13:15-
-
10.10.2018 в 17:33Спасибо за то, что написали текст по моему видосу, это офигенный сюрприз! Да еще и очень хороший текст, хотя спойлер
-
-
11.10.2018 в 03:15-
-
11.10.2018 в 16:18-
-
11.10.2018 в 17:33-
-
13.10.2018 в 09:47-
-
17.10.2018 в 10:06-
-
17.10.2018 в 12:06И Драко... очень его жаль, но всё равно не так, как Гарри.
Мне тоже, да.
philipp_a,
-
-
17.10.2018 в 23:19Клип идеально подходит.